Сорокожердьев В.В., президент фонда
«Научно-образовательные инициативы Кубани»
Данный текст – попытка отразить ряд идей и тенденций, проявившихся особенно ярко в последнее время и, выражая собственные мысли автора, он опирается на анализ открытых источников информации (в основном, ресурсов интернета) и позиций широкого круга авторитетных интеллектуалов, включая, прежде всего, выдающихся экспертов в социо-экономической области (С.Ю. Глазьев, Г.Б. Клейнер, М.Л. Хазин, А.В. Бузгалин, С.Б. Переслегин, Д.Ю. Перетолчин, О.Н. Четверикова, А.И. Фурсов, М.Г. Делягин, В.Ю. Катасонов, И. Валлерстайн, Д. Уэст, Р. Солоу), ученых-китаистов (Н.Н. Вавилов, А.А. Маслов, А.П. Девятов, А.В. Островский), теоретиков менеджмента (П. Друкер, И. Адизез, Г. Хэмел, К. Прахалад), а также медиков, в т.ч. специалистов-вирусологов (Г.Г. Онищенко, А.Г. Чучалин, И.А. Ермакова, И.А. Гундаров, А.Л. Мясников, П. Пасков). При рассмотрении данного глобального «форсмажора», речь не идет о том, что пришедший вирус COVID-19означает кардинальную элиминацию или долговременную передвижку на второй план других наиболее значимых факторов и институтов, определяющих условия и саму возможность существования различных форм экономической и социальной жизни. Тем более, это не несет с собой замену государства как главного регуляторно-властного органа на что-то совершенно иное. Но вот сами формы общественной жизни, в том числе существование различных ветвей власти (и не только собственно государственной) - различного уровня и специфики; реальная субординация и координация властно-распорядительных полномочий в деятельности государственных институтов, населения и общественных групп, субъектов экономики, бизнеса и некоммерческой деятельности; наконец, уровень доверия, эмпатии и антипатии, специфика механизмов взаимодействия в отношениях бюрократии, социальных групп, отдельных граждан не могут не измениться совершенно кардинальным образом.
ФОРМА НОВОЙ ВИРУСНОЙ АТАКИ И ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ЖИЗНИ
Явление COVID-19, как представляется, имеет в своих наиболее значимых проявлениях, 3 основных момента:
Изначально рассматриваемая вирусоинфицированная атака имела локальный характер и проявилась в 11-миллионном китайском г. Ухане в декабре 2019 г. Причем, город был объявлен закрытым, несмотря на то, что число выявленных заболевших на тот момент составляло несколько сотен человек, а уровень летальности был ничтожным. Показательно также то, что власти города, как и самой провинции Хубэй не уведомили о своих действиях руководство страны (этот факт отмечают официальные лица Китая и ряд российских экспертов, в т.ч. Н.Н. Вавилов, С.Б. Переслегин) и фактически выступили против этого руководства, поставив под сомнение его бдительность и дееспособность.
Для полноты картины, следует отметить, что г. Ухань, будучи 6-м по численности населения городом страны, является важнейшим транспортно-логистическим хабом для всего Китая, сосредотачивает в себе огромные железнодорожные, автомобильные и авиакоммуникации, обеспечивая сообщение как с ближашими центральными провинциями и крупнейшими городами (Пекин, Шанхай, Чэнду) так и с отдаленными территориями; естественно, он активно включен и в международное транспортно-деловое сообщение. К тому же, данный город мобилизует мощнейшие миграционные потоки и в нем обычно находится более 5 млн. (в основном трудовых) мигрантов, которые срочно покинули его (в том числе просто пешком) при появлении информации о блокаде. Однако эпидемии в стране не случилось (менее 100 тысяч заразившихся и менее 4 тысяч погибших, в том числе несколько десятков умерших врачей – это все говорит об отсутствии эпидемии как таковой).
Что же действительно было в Китае и что это может означать?
По факту мы имеем ситуацию, характеризующуюся супермасштабной мобилизацией ресурсов для обеспечения мер медицинской помощи, ограничения мобильности населения и ведения экономической активности – как внутри страны, так и в международных взаимодействиях, а также – по материальной поддержке бизнеса и населения. Уже имеющиеся прямые и косвенные потери в связи с этим «тянут» на сотни миллиардов долларов. Также имело место достаточно быстрое, но в целом маломасштабное распространение вируса, которое было оперативно и квалифицированно купировано властями (во многом, благодаря консультациям с ведущими вирусологами страны и из-за рубежа, в частности, при взаимодействии с выдающимся российским вирусологом И.А. Ермаковой) практически сошло на нет в очень короткие сроки – практически в течение 2-х месяцев. В различных территориях страны меры по поддержанию карантина отличались весьма кардинально, а в некоторых южных провинциях (Гуандун), которые традиционно являются первоисточниками (ежегодных!) массовых вспышек инфекционных заболеваний, данные меры были минимальными.
Исторически в Китае сложилось такое положение, когда провинции (их сейчас 34 - вместе с другими автономными административными образованиями первого уровня), обладают весьма широкими полномочиями и на протяжении последних столетий практически не меняли свои границы, что говорит о наличии у них некоторых элементов государственности, социохозяйственной автономии и значительных культурно-этнических отличий. Однако ранее, в стране, которая вынуждена управлять громадными массами населения в весьма сложных условиях его существования, никогда не было закрытия городов и территорий, даже при возникновении и развитии масштабных эпидемий. Отметим, что в мире наиболее опасные эпидемии, серьезно затрагивавшие и Китай (где он, как правило, был одним из основных эпицентров) имели следующие параметры (Г.Г. Онищенко, А.Г. Чучалин): коронавирусы 2002 и 2012 гг. – в первом случае, при атипичной пневмонии 2002 г. смертность составила 9,6% при 8 тысячах заболевших, при ближневосточном респираторном синдроме 2012 г. смертность – 34,4% при 2,5 тысячах заболевших; птичий грипп 2003 г. принес смертность – 52,8% при менее, чем тысяче заболевших; новый птичий грипп 2013 г. – смертность 39,3% при полутора тысячах заболевших ; свиной грипп 2009 г. – смертность – 17,4% при более, чем 1,6 млн заболевших. Однако, сыгранная мелодрама обернулась для современного Китая вполне настоящей трагедией – включая как геополитические, так и социально-экономические последствия. По оценке Н.Н. Вавилова, не менее 50% малого бизнеса уже в ближайшее время или прекратит свое существование или значительно деградирует; существенный ущерб нанесен также всем без исключения секторам и сферам хозяйственной жизни, международным позициям страны, которая в результате произошедшего может восприниматься «токсичной», так же, как и ее товары и услуги. Еще более важно, что искусственно вызванная дестабилизация может привести к нарастанию конфронтации в обществе вследствие падения жизненного уровня граждан (а он уже весьма высок как среди наиболее коммерчески успешной части населения: средний класс – по близким к европейским меркам, насчитывает более 100 млн., а рядовые граждане имеют уже достаточно высокий уровень социальных стандартов – в июле прошлого года был повышен уровень необлагаемого ежемесячного подушевого дохода – с 550 дол. до 850 дол., что составляет сумму порядка 50 тыс. руб.). Социальный эффект «инфицированной» дестабилизации активно проявляется в провоцировании в отношениях между различными слоями населения и этносами, элитными и другими группами нарастания напряженности и недоверия.
За что боролись (и с кем)?
Организаторы несанкционированного выступления бюрократической группировки в Ухане (специалисты по Китаю относят их к неолиберальному «комсомольскому клану», тесно связанному с «либерально-финансовым интернационалом» и США) и их сподвижники выступили, по существу, «передовым» отрядом в гибридно-информационной войне, первой и основной мишенью которой закономерно выступил современный Китай – как геополитический и экономический конкурент «консолидированного Запада». Данная тенденция в агрессивной деятельности государственно-корпоративной олигархии Запада в отношении ряда суверенных государств, а также непосредственно Китая всесторонне проанализирована в трудах ряда авторитетных экспертов (С.Ю. Глазьев, Н.Н. Вавилов, В.Ю. Катасонов, А.И. Фурсов, М.Г. Делягин и др.). Однако, представляется, что главный вывод по поводу противодействия сторонников и противников проекта по ниспровержению Китаякак реально суверенного государства и одного из главных геополитических лидеров в современном мире в результате произошедших событий, состоит в том, что, несмотря на серьезные потери, руководству страны и его лидеру удалось доказать, что «царь настоящий»,а достигнутая эффективность власти позволяет решать даже такие сверхсложные и судьбоносные проблемы в кратчайшие сроки. Понятно, что это имеет мощнейший позитивный «демонстрационный эффект» для Китая и всего мира и, несомненно, послужит важным фактором укрепления внутренней ситуации и геополитических позиций страны если не в ближайшей, так в отдаленной перспективе (напомним, что уже на протяжении нескольких последних десятилетий – в рамкахсформированной принципиально новой модели управления (менеджмента), в основном успешно реализуемые стратегии развития Китая, рассчитаны на срок до 70 лет, а среднесрочное планирование, например, в бизнес-менеджменте, начинается с 10 лет, а не с 3-5 лет, как это принято в других странах).
2. ГЛОБАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
Феномен гибридно-информационной войныв настоящее время вполне закономерно определяется как относительно новый, но имеющий высочайшую актуальность и фактически уже находящийся в центре не только научного, но и общественно-политического дискурса в глобальном масштабе. Зачастую его происхождение связывают с периодом 40-х годов ХХ столетия и введением в научно-аналитический оборот понятий «психо-исторической инженерии», «психо-исторической войны» и т.п. (А.И. Фурсов, С.Б. Переслегин, Д.Ю. Перетолчин).
В контексте рассматриваемой проблематики, основными объектами для атаки со стороны агрессивно ориентированных структур, так или иначе связанных с уходящим мировым гегемоном – США, которые, по мнению ряда авторитетных аналитиков, уже с 90-х годов выступают не столько как традиционное государство, сколько как координирующий центр или в виде «конгломерата корпораций»(И. Валерстайн, А.И. Фурсов, М.Л. Хазин, С.Ю. Глазьев) становятся все относительно самостоятельные структуры, институты и отдельные субъекты общества (государства, компании, национально-культурные традиции, гуманистические этика и мораль, системное образование и здравоохранение; аграрный уклад жизни, позволяющий сохранять природно-культурные ценности и нормы общежития, обеспечивать здоровое и полноценное питание населения; полноценная семья и т.д., и т.п.). Стратегическими векторами упомянутой выше агрессии становятся, прежде всего, следующие:
- власть определенной страны, которая должна или смениться (в Китае это фактически означает уничтожение правящей властной элиты и массовые репрессии по отношению к ее сторонникам) или стать сателлитом США и консолидированного либерального Запада;
- экономика, судьба которой – полная организационно-управленческая и финансовая зависимость, структурно-технологическая деградация, тотальная потеря конкурентоспособности, невозможность обеспечить снабжение населения продуктами и услугами даже примитивного качественного и ассортиментного уровня;
- общество, в результате информационно-гибридной войны теряющее ориентиры и волю в защите своих интересов, достижении высоких и значимых целей, подвергающееся всеобщей цифровизации, с восприятием ее наиболее негативных сторон, прежде всего, состоящих в реализации функции тотального контроля и манипулирования; в реальности это может представлять собой для подавляющей части общества «электронно-банковский концлагерь» (В.Ю. Катасонов), «социальное гетто» (О.Н. Четверикова), «цифровой фашизм» (С.Б. Переслегин); также закономерно должна насаждаться сословно-бюрократическая стратификация социума, в котором только малочисленная избранная часть населения имеет возможности осмысленного существования (однако императивы деятельности здесь также антигуманны - во всех мало-мальски значимых внутренних и внешних проявлениях).
А был ли «мальчик», представляющий смертельную угрозу всему человечеству в обличии COVID-19?
Или он приобрел подобное значение лишь в виде инструмента (относительно произвольно избранного) для ведения глобальной гибридной войны?
Как ни странно, ко второму выводу однозначно склоняется не только изрядная часть выдающихся экономистов и социологов, государственных деятелей в различных странах мира, но также и авторитетнейшие специалисты в области медицины и вирусологии. Понятно, что в официально регулируемом дискурсе численно они находятся в меньшинстве, однако сей факт не является бесспорным при определении истины, чему несть числа примеров в истории науки и общества; тем более, что изощренность и масштабы использования властно-идеологических ресурсов для насаждения своих установок в обществе в настоящее время жестко контролируется неолиберально-ориентированными кругами в мире в целом (признаваемые в либеральном дискурсе сверхтоталитарными режимы, возглавлявшиеся Мао или Сталиным, выглядят в сравнении с нынешней неолиберальной моделью социохозяйственного менеджмента и, соответственно, тотального контроля, примером подлинного народовластия и максимизации всяческих свобод).
Важной характеристикой быстро изменяющихся понятийных представлений в условиях эскалации фактора нового коронавируса, является позиция авторитетных врачей и специалистов-вирусологов России(часть из них упомянута выше). Одним из наиболее известных и заслуженных специалистов мирового уровня (проявивший ранее истинное гражданское мужество в ситуации с распространением в 2016 г. вируса Зика на южных границах России), выступающим против нагнетания данной ситуации, стал академик Г.Г. Онищенко, в недавнем прошлом главный санитарный врача России (бывших здесь не бывает) и нынешний заместитель профильного комитета в Госдуме РФ. Исходя из тщательного анализа характера распространения вспышки COVID-19, наличия явно тенденциозной интерпретации его биологической сущности и социального значения, направленности и состава предпринимаемых организационно-пропагандистских мер в связи с этим, он решительно заявил о том, что ситуация сCOVID-19носит все основные признаки информационно-гибридной войны, когда имеет место наличиеявного нагнетания в большинстве стран мира истерии, применение абсолютно неоправданных ограничений по отношению к гражданам и бизнесу, а также ущемление интересов общества в целом. Подобные инициативы, особенно активно продвигаемые руководством США и подавляющего большинства европейских государств, данный эксперт называет неквалифицированными, глупыми и чрезвычайно опасными по своим последствиям (в тех же выражениях по отношению к Президенту США Трампу, сошласовавшему в стране режим ЧС, высказался и Президент Белоруссии А.Г. Лукашенко). Как отмечает эксперт, существует настоятельная необходимость замены на экранах телевидения различных чиновников и представителей СМИ (взвинченная манера последних в отношении преподнесения информации о коронавирусе особенно остро провоцирует всеобщий психоз) на квалифицированных и добросовестных экспертов в данной области – как это сделано, например, в Швеции. Также им отмечается, что количество заразившихся данным вирусом в мире: на настоящее время - это более 1,5 миллиона человек и число умерших – немногим более 100 тысяч человек, пока существенно меньше, чем ежегодные мировые потери от сезонного гриппа (более 600 тысяч умерших - по официальным данным (в реальности, например, в США специалистами принято считать, что число реальных гриппозных заболеваний в разы больше), т.е. речь идет, как минимум о нескольких миллионах человек, переболевших гриппом). Только в США, по официальным данным, гриппом осенью 2019 г. заболели 34 миллиона человек, и умерли более 20 тысяч человек). Соответственно, сезонная вспышка COVID-19 определяется им как «добрячок» - по всем основным проявлениям своего поражающего воздействия. Она, к тому же, является объектом для фальсификаций и натяжек, т.к. в качестве данной разновидности коронавируса диагностируются, как правило, все известные его формы (всего их сегодня насчитывают около 40); причем некоторые из обнаруженных коронавирусов практически всегда находятся в организме человека – в относительно неактивной форме, другие же коронозаболевания (респираторного характера) являются куда более массовыми, чем COVID-19, в связи чем число таких болезней у одного ребенка может составлять 10 и более за сезон (академик А.Г. Чучалин).
Однако гораздо более серьезными факторами – или значительно искажающими реальную картину ситуации вокруг COVID-19, или способствующими кардинальному ее ухудшению – как непосредственно, так и косвенным образом, являются, на мой взгляд, следующие:
ВО-ПЕРВЫХ,налицо активная манипуляция, подмена, замалчивание в отношении реальной информации о положении дел в экономике и социальной сфере, активно практикуемые в странах победившего либерального мэйнстрима, а также их союзниками и зависимыми государствами, что не позволяет обеспечить адекватное видение значимых и остро требующих своего решения проблем;тем более, здесь отсутствует сама возможность сформировать эффективную системную модель менеджмента, прежде всего, в макромасштабе(об этом свидетельствуют практически все упомянутые в начале статьи эксперты – в самых различных областях); например, цифровая экономика, в ее современном изводе рассматриваемая, как основной локомотив, обеспечивающий экономический рост и общественное благополучие (как показали исследования М.Л. Хазина, нобелевского лауреата Р. Солоу и группы сотрудников компании Маккинзи еще в начале 2000-х гг.) имеет нулевой или даже отрицательный эффект относительно реального роста экономики и улучшения качества жизни. Естественно, это же проявляется в фактической недееспособности властей (в той или иной мере придерживающихся неолиберальной модели менеджмента) относительно официального представления для общества динамики и масштабов национальной экономики, распределения доходов, демографии, медицины и т.д., и т.п. Применительно непосредственно к ситуации с COVID-19в одной из наиболее пострадавших стран – Италии (подобное положение также характерно и для соседних Франции и Испании – но не для ее «уменьшенной копии» - маленькой Португалии), именно политика властей лежит в основе либерально-ориентированной «оптимизации» медицины, когда не оказалось необходимых резервных мощностей в больничном фонде и в кадровом обеспечении (причем, как в гражданском, так и в военном!ее секторах); поэтому отнюдь не случайно основная часть умерших пожилого возраста, согласно оперативным данным, практически в 100% имевшая 2 и более серьезных заболеваний, была оформлена как умершая именно от злобного COVID-19(по факту они умерли, в основном, от других болезней при наличии оного). Сюда также добавились, при попустительстве (а фактически – содействии) властей, манипуляции с общей медицинской статистикой, страховками, диагностикой заболевших, регистрации умерших и др. (эту ситуацию, очевидную для многих уже сейчас, отмечали ранее М.Л. Хазин, М.Г. Делягин, Г.Г. Онищенко, И.А. Гундаров, П. Пасков и др.).
ВО-ВТОРЫХ,реальная медицинская картина распространенности и летальности COVID-19 гораздо более сложна и неоднозначна, чем их примитивно-односторонняя интерпретация инспирирующими антивирусную гипермобилизацию властями - по целому ряду причин, раскрытие которых требует гораздо более вдумчивого и квалифицированного подхода, чем наличествующий в либерально-ориентированном дискурсе сегодня. В частности, подавляющая часть экспресс-тестов сейчас дают примерно 30-процентную точность диагнозов, что совершенно недостаточно. Однако определить – болел ли человек ранее, вследствие чего у него есть характерные антитела или является ли данный возбудитель фоновым (т.е. свидетельствует ли он об имеющемся заражении или выявляет вирус, стабильно существующий в организме длительное время в наборе других вирусно-бактериальных форм – их общий вес в организме взрослого человека составляет, как правило, более 2 кг.) без соответствующих сложных лабораторных исследований, либо дополнительных специальных тестов, невозможно. У значительного числа экспертов, да и в широком общественном мнении в России утвердилась точка зрения, согласно которой массовое инфицирование населения COVID-19, причем без каких-то фатальных последствий, уже имело место в осенне-зимний период 2019-2020 гг. Пожалуй, главным индикатором степени его распространенности и летальности является тот факт, что ни в одной из стран, где сейчас объявляется о высокой заболеваемости, с ним связанной, не наблюдается никакого существенного изменения уровня заболеваемости и смертности - как общего, так и непосредственно от вирусно-респираторных заболеваний по сравнению с соответствующими периодами прошлых лет(Г.Г. Онищенко, И.А. Гундаров, П. Пасков и др.). Более того, в последние годы сложилась вполне устойчивая тенденция снижения заболеваемости гриппом при балансирующем росте заболеваний от ковид-инфекций (И.А. Гундаров). В то же время, можно сказать, что предпринимаемые карантинные меры в идеальном случае могли бы принести позитивный результат в виде сглаживания динамики заражения и, соответственно, снижения нагрузки на медучреждения и специализированное технологическое оборудование, концентрации имеющихся лечебных средств и возможностей на данном заболевании. С другой стороны, пациенты, нуждающиеся в срочной квалифицированной помощи по другим категориям заболеваний, до которых просто «не будет доходить очередь» (в том числе, призаболеваниях, отличающихся наибольшей летальностью, таких, как рак и сердечно-сосудистые патологии) будут терять свое здоровье или умирать (на эту опасность, в частности, указывает главный «теледоктор» страны Е.В. Малышева). По свидетельству не менее популярного сейчас «теледоктора» А.Л. Мясникова, паника убивает больше людей, чем сама инфекция, что видно по всплеску инфарктов и инсультов, вследствие того, что демонстрируемые ужасы по ТВ, в первую очередь, воздействуют как раз на ту же самую ранимую группу людей, что и коронавирус. Данные потери населения, а также летальность среди пострадавших от падения экономики и социальной сферы, снижения их жизненного уровня и фактического социального статуса, провоцирования безработицы, депрессии и психозов, гиподинамии, невозможности находиться в комфортной природной среде, административных ограничений и наказаний и т.д., и т.п. оценивается многими специалистами в разы или даже на порядок выше (катастрофичнее), чем позитивный эффект от чрезвычайно-карантинных мер, связанных с COVID-19 (на это, в частности, указывают, такие эксперты, как С.Б. Переслегин, М.Г. Делягин, В.Ю. Катасонов, Н.Н. Вавилов, Г.Г. Онищенко, И.А. Ермакова, И.А. Гундаров, П. Пасков, Президент Белоруссии А.Г. Лукашенко и др.).
В-ТРЕТЬИХ,как показывает ход разворачивающихся событий вокруг COVID-19, а также непредвзятый анализширокого спектра заслуживающих внимания оценок, предлагаемых многими ответственно, глубоко и самостоятельно мыслящими людьми (совсем не обязательно облеченными научными регалиями или административными полномочиями), имеют место как ряд остро негативных, так и позитивных и обнадеживающих тенденций.
Наиболее существенным в набирающей обороты гибридной войне, представляется то, что основным стратегическим направлением агрессии выступаетжесткое навязывание определенной повестки, определяющей направленность и механизм реализации сформированной заранее программы мер, следование которой является практически обязательным для всех без исключения институтов, структур и непосредственно граждан.Естественно, всегда существует противодействие монополисту, претендующему на подавление или устранение оппонентов и попадающих в зависимость от него субъектов, когда последние выражают несогласие с имеющимися установками и линиями действий либо не нужны, исходя из «конъюнктурно-практических» соображений; например, это относится к государствам, которые, даже будучи союзниками «гегемона» пытаются иметь относительную независимость в трактовке событий и в принятии решений (еще в большей мере подобную самостоятельность пытаются демонстрировать страны-оппоненты или же субъекты, в каком-то отношении вовлеченные в орбиту его влияния – в экономическом, идеологическом, военно-политическом, культурном аспектах). Однако здесь действует основополагающий принцип формирования тотальной информационной зависимости: вы можете что угодно говорить по данному вопросу, но является ли он актуальным или нет, определяет сторона-инициатор, она же задает и целевые установки, которые, как единственно возможные, раньше или позднее, должны воспринять все те, кто не сможет отстоять свою реальную независимость (определяемую по тем же критериям); остальные – обречены на уничтожение или изоляцию. В арсенале стратегов гибридной войны сегодня имеются мощнейшие виды воздействия; например, даже «обычные» смартфоны («смертьфоны» - в определении выдающегося современного писателя (имеющего весьма либеральные взгляды!) В.О. Пелевина, имеют широкий набор полицейских функций (М.Г. Делягин), а также приводят к стремительной асоциализации, деградации человеческого интеллекта, абсолютной потере способности к получению полноценного образования (О.Н. Четверикова, Д.Ю. Перетолчин, А.В. Курпатов и др.).
Ранее уже были рассмотрены основные мишени при реализации гибридно-информационной войны. Наиболее очевидные и доступные для наблюдения ее последствия могут наблюдаться в экономической сфере, в которой, по фактически консолидированной оценке представленных выше российских экспертов, это приведет либо к жесточайшему тотальному экономическому кризису и нанесению гигантского ущерба подавляющему большинству стран мира, либо к экономическому краху и исчезновению с карты мира многих стран – при кардинальном переформатировании мировой экономики и социума, подрыву здоровых демографических процессов. Таким образом, уже очевидно, что масштабирование (мультиплицирование) эффекта COVID-19,реализуемое в интересах его бенефециаров уже по итогам нескольких последних месяцев является беспрецедентно высоким.
Однако описанные выше сценарии только вступили в активную фазу реализации, в то время как ряд поражающих ресурсов инициаторов гибридно-информационной войны уже был применен, либо может «пойти в дело» уже в ближайшем будущем.Из того, что можно выделить – по критерию наибольшей опасности, следовало бы отметить следующие два современных событийных блока:
ПЕРВЫЙ.Биологическая (включая и вирусную составляющую) угроза действительно существует, но ее опасность в настоящее время связана, по большей части, с произволом «неолиберального интернационала» и «жирных котов» - корпоратократией. Одна из мощнейших биологических «бомб замедленного действия» была создана около 10 лет назад при ликвидации последствий случившейся в апреле 2010 г. крупнейшей в истории нефтяной аварии у берегов США, в Мексиканском заливе. В результате данного события непосредственный виновник – английская компания со смешанным участием British Petroleum, вынужденная осуществить затраты, в сумме превысившие 50 млрд. дол., а также власти США инициировали формирование международной группы биологов (включая нобелевских лауреатов!), чьи усилия должны были привести к созданию целиком искусственной бактерии с заданными параметрами – т.е. способной поедать углероды. В конечном итоге – с «железной» необходимостью, данный проект был реализован в целях «оптимизации» ситуации, прежде всего, в интересах значимых заинтересованных сторон (корпоративных и правительственных); с такой же «железной» необходимостью были проигнорированы реальные общественные интересы, т.к. проверка на долговременные последствия просто не проводилась – для экономии средств и времени. В результате данная бактерия, названная «СИНТИЕЙ»активно уничтожает не только нефть, но и все живые формы, содержащие углерод, включая не только морских существ, но и человека; причем такие поражения уже носят достаточно масштабный характер, бактерия активно мигрирует по морским течениям и, по авторитетным оценкам, может уже в ближайшее время появится и у берегов Европы. Однако самое опасное в поведении данного существа – в том, что поражение живых существ и человека происходит очень быстро и практически неминуемо приводит к летальному исходу, в то время, как противоядия в настоящий момент не существует. Дополнительная грозная опасность состоит в том, что данный организм способен создавать гибридные формы, в том числе и с коронавирусами, тем самым значительно повышая возможности его дальнейшего распространения (Г.Г. Онищенко, И.А. Ермакова и др.).
ВТОРОЙ. В последние годы человечество столкнулось не только с новыми формами агрессии в отношении политических систем различных государств без использования вооруженных сил (прежде всего, в форме «цветных революций», активизации террористических структур нового типа, мер экономической блокады или навязывания деструктивной экономической политики); находит все более активное применение поражающих факторов в отношении больших масс населения также и с применением вооруженных сил и средств – как за рубежом, так и в пределах собственных стран. В частности, это относится к использованию зарядов, содержащих обедненный уран при эскалации вооруженных конфликтов в Ираке и Сирии – что подрывает генофонд населения, находившегося на данных территориях. Существуют также достаточно обоснованные свидетельства о наличии широкого спектра средств, которые включают химическое оружие - типа обедненного зарина (именно с этим фактором ряд аналитиков связывает взрывной рост числа легочных инфекций в Иране); имеются доказанные случаи инфекционного и химического поражения в крупных городах непосредственно в США, ставших известными общественности вследствие произошедшей утечки информации – по ним были сделаны заявления властей о реальности данных фактов, с соответствующими извинениями; последние, впрочем, ничем не застраховывали рядовых граждан от повторения подобных инцидентов в будущем (Д.Ю. Перетолчин и др.).
Описанные факты, несомненно, относятся к категории преступлений перед человечеством – но они, как и многие другие свидетельства смертельной токсичности политики «неолиберального интернационала» никак не попадают в основную повестку для рассмотрения мировым сообществом по причине того, что альтернативная позиция (ученых, общественных деятелей, активных граждан, различных социальных институтов) практически не проявляет себя значимым образом из-за явной недостаточности и разобщенности прогрессивных сил.
Данный подраздел не будет носить развернутого характера, по причине того, что часть аргументации уже была приведена выше, а также в силу необходимости более детального рассмотрения именно данной проблематики - в самом широком контексте (относительно условий и возможной применимости различных моделей социального устройства – капиталистической, социалистической и, соответственно, - в целях обоснования политики в макромасштабе. Помимо этого, для формирования полноценной программы действий, также необходимо концептуальное обоснование выстраивания социохозяйственных отношений на микро- и мезоуровне и, соответственно, определение целей и основных направлений жизненной стратегии, приемлемой на уровне человеческих ассоциаций, предприятий, организаций, отдельных личностей, что не позволяют сделать рамки данного материала.
Проблематика, относящаяся к данному архиважному (судьбоносному – по факту) аспекту, связана, как представляется, с наличием переломного момента в порядке (механизме) функционирования экономики и общества – как в глобальном, так и локальных масштабах. В этой связи, управление (менеджмент), сущность которого и состоит в трансформации ценностей общества в определенные смыслы, которые, в своем приложении к реальным условиям, формируют законодательную базу, а также правила и нормы целеориентированной (стратегической) организации социохозяйственной деятельности (М.Л. Хазин), образно выражаясь, и представляет собой тот рычаг, ухватившись за который можно вытащить из кризисно-депрессивного болота всю телегу (систему).Менеджмент, как система представлений и действий, развитая выдающимися ее современными представителями (чьи достижения, естественно, в своей основе, базируются на идеях их гениальных предшественников), оказался в реальности мощнейшим интеллектуальным ресурсом, позволяющим решать задачи динамичного социально-экономического развития – что находит свое отражение как при реализации экономической политики отдельных стран, так и в прогрессе конкретных организаций и их союзов. И наоборот, там, где экономическая политика носит невнятный, зависимый, деструктивный и агрессивный характер, имеют место кризисы, социальная деградация, ухудшение качества жизни населения, потеря конкурентоспособности бизнеса.